The &. Part 1 - Jane Doe

Она никогда не была у Грэгори Ханта в гостях. Он и сам не любил здесь появляться- лет с десяти ездил по частным школам и отдыхал в чужих столицах, лишь изредка являясь на родной порог, где его особо никто и не ждал. В этом они были похожи. Так что друзей он предпочитал водить по чужим вечеринкам. Странно, что он не уехал учиться на другой конец страны, да хоть в Австралию к родителям своих родителей, или даже в Европу- ресурсы позволяли.

Обширная территория с видом на океан, огромным бассейном, живыми изгородями и белым камнем- чисто, дорого, красиво. Идеальное место для проведения затяжных суарэ. Но сквозь все это великолепие проглядывала тоска по прошлому. Тут и там виднелись поблекшие призраки семейственности, тепла и домашнего уюта. Где раньше могли затеряться детские игрушки- сейчас бы валялись пестрые коктейльные зонтики вперемешку с полуголыми моделями.

Скоро навстречу прибывшей машине вышел и сам хозяин. Увидев девушку в дырявых джинсах, с книгами наперевес, с волосами, заплетенными в косу, он хмыкнул и жестом пригласил ее внутрь.

– Всё учимся).

Зайдя в дом Энн поняла, от чего конкретно бежал Грэг: просторное помещение с высоченными потолками, от которого во все стороны отходили лестницы и двери, по задумке дизайнера должно было создавать своеобразное ощущение уюта- деревянные балки в сочетании с побеленной кирпичной кладкой, шершавая плитка, камин, разномастные шкуры и другие охотничьи трофеи большой африканской пятерки1, мебель ручной работы из темного дерева…

Однако камин не грел- наверное, благодаря слишком уж качественной вытяжке, мебель колониального стиля была выполнена настолько добротно, что от каждой вещи слышался тихий шепот мыслей мастеров ее создавших. Еще было жутковатое ощущение, что «пятеркой» там все не ограничилось и где-то в потаенном месте, чтобы не у всех на виду, прятался загнанный номер «шесть»2. С лестниц и многочисленных дверей продувало темный пол, балки начинали давить, а кирпичи будто потрескались не по задумке дизайнера, а от усталости навалившегося на них груза. Энн подняла голову, в надежде застать под потолком парочку уютно сопящих летучих мышей.

В центре, ближе к камину, стоял стеклянный журнальный столик с коваными ножками, окруженный тройкой темных кожаных диванов. Под прозрачной столешницей просматривалась кипа Forbes, пара изданий с фотографиями яхт и дорогих автомобилей на обложках.

– Присаживайся.– Энн села на один из диванов. Ник подошел к бару. Он был одет в строгую рубашку и такого же покроя брюки, как и в прошлый раз, все черное, немного мятое, пыльное и при этом очень дорогое. Но ее больше интересовали глаза. И этот голос. Шикарный бронзовый голос.

– Напитки какой страны предпочитаешь в это время суток?3 – хозяин обвел рукой ряды бутылок и графинов с разноцветными жидкостями внутри. Энн на секунду задумалась, но потом коротко кивнула:

– На Ваш выбор.– Как хорошо было снова смотреть на эти отточенные движения! Вот он поднимает руку, откупоривает графин, янтарная струя жадно наполняет прозрачный бокал… Простое и одновременно завораживающее зрелище. И только для нее одной!

Ник разлил понемногу в оба бокала, подошел, подал ей, поднял свой.

– Будем…

Девушка сделала небольшой глоток и чуть закашлялась, глаза налились слезами. Он с интересом наблюдал, заулыбался и плюхнулся на противоположный диван.

– Хм, тяжело с непривычки? Попробуй сначала ощутить аромат…

– Вы ведь меня не за этим сюда пригласили? – с трудом выдохнула Энн, отставив напиток подальше.

– Только давай на ты, ладно? Похоже, хозяина совсем не смущала попытка напоить несовершеннолетнюю.

– Договорились. Так в чем дело? – У Ханта был деловой тон и Энн решила, что стоит поддержать его манеру общения. Он же продолжал изучать ее взглядом прищуренных глаз.

– У меня есть к тебе одно предложение… Я улетаю, в Африку, по работе, и эта поездка может затянуться. Три месяца, полгода, год- неясно.. Не хотелось бы оставлять Грэга без присмотра, а ты вроде хорошая девушка. Я видел, как он на тебя смотрит и, как мне показалось, ты единственная из всех его знакомых, кто может хоть как-то повлиять на него, так вот..

По мере того как он говорил, у Энн все обрывалось внутри. Ощущение было такое, будто у нее рывком выдернули сердце, затем с силой затолкали обратно и оставили медленно стекать по отмирающим внутренностям. Чтобы сохранить лицо и не выдать себя, ей пришлось отбросить мысли и молниеносно перестроиться, оставив тело каменным изваянием сидеть на диване, а самой выйти смотреть на окружающую панораму слегка сверху, став на время отчужденным наблюдателем. Она никогда раньше не проделывала этот фокус вот так сразу, но адреналин, кортизол, или еще какое вещество в крови, просто зашкаливал, и все получилось с одного вдоха. Это должно было помочь не расплакаться. «Только не забывай дышать: живот, солнечное сплетение, грудная клетка вверх, грудная клетка, солнце, живот вниз, отлично, теперь на автомате…» – шептала она про себя как заклинание…

– ..может, побудешь это время с ним… я заплачу. Если не готова ответить сейчас, могу дать время подумать до завтрашнего вечера. Потом улетаю. Что скажешь,.. Энн?

Мозг отказывался воспринимать происходящее. Наконец она на пару секунд прервала дыхание, вернулась в себя и выговорила:

– Это все? – ее голос был настолько холоден, что Хант непроизвольно содрогнулся. После некоторой паузы, убедившись, что Ник ее слушает, она глухо продолжила.– Грэг умный парень и сам может о себе позаботиться. А этот разговор останется между нами, но только из уважения к нему, – и приготовилась уже вставать…

– Извини, если обидел, – даже слегка смутился хозяин. Он не привык, чтобы ему отказывали. Особенно женщины, особенно молодые, и особенно, когда тем предлагали деньги. В результате чего извинение прозвучало слегка неестественно. Но только из-за недостатка практики. Девушка пристально смотрела на него пару секунд.

– Принимается, – решила не копаться в дебрях его души Энн и, уже стоя опрокинула в себя остатки янтарной жидкости. Затем звонко поставила бокал на стол, переведя на хозяина слегка помутневший взгляд, моргнула немного медленнее обычного.

Кадр сменился, она опустила глаза на Ника и снова могла видеть в нем человека, даже тень воспоминания о тепле которого так грела ее душу последние недели. Он же смотрел на нее с некоторой неловкостью, смущаясь от самого этого явления. Энн выдохнула, плавно подошла к нему и уткнулась коленями в диван между его ног. Это было настолько неожиданно, что он только вопросительно поднял на нее глаза, забыв о цели своего разговора.

– Сядь поближе, я кое-что сделаю, – произнесла она тоном, не предполагающим отказа. Он опешил от такой разительной перемены, не смея оторвать от нее взгляд, да и зачем? – выпрямился, сам удивляясь своей покорности, и придвинулся к краю дивана, так, что его голова оказалась на уровне ее груди.

– Закрой глаза.

Он закрыл.

Она уверенным движением обхватила его голову руками на уровне висков, проведя пальцами между волос. Теперь он бы и сам закрыл глаза, таким простым и приятным был этот жест.

– У тебя постоянно болит голова. Лекарства ты, как я понимаю, не признаешь, а спиртное особо не помогает, скорее, притупляет все чувства разом. Уедешь в теплый влажный климат- будет еще хуже, сухой- немного лучше, но от перепадов температур все равно начнет сильно скакать давление- монотонно рассуждала она вслух, – я немного подправлю.– Энн опустила свой лоб ему на темя и тоже закрыла глаза. Он и не думал пошевелиться. Что-то волшебное происходило вокруг. Через 30 секунд их дыхания слились в одно, сердца отсчитывали удары в едином ритме.

Он уже и забыл, как эта боль впивается в его мозг, ежесекундно раскалываясь на тысячи тончайших осколков. Сейчас же ничто не отвлекало его от этих ощущений- мысли ушли, внешние шумы приглушились, будто в ушах была пробка, свет не проникал сквозь закрытые веки, тонкий запах женской кожи нежно ласкал обонятельные рецепторы. Тело расслабилось и успокоилось, дав голове насладиться всей полнотой болевых ощущений. Но эта боль была четко ограничена данным ей пространством, которое держали под контролем хрупкие руки.

Энн начала постепенно сдавливать голову ладонями, мягко, но целенаправленно создавая нужное давление в черепной коробке. Когда руки уже не могли более выдерживать напряжения, она скользнула ими вверх, глухо хлопнув основаниями ладоней. Затем быстро положила их в изначальное положение, приложила к темени губы и начала медленно втягивать воздух, одновременно, но уже без давления, поднимая ладони вверх. Когда они оказались на макушке, а легкие были переполнены до отказа, она стряхнула с ладоней что-то невидимое, еще пару раз провела руками по голове, ото лба к затылку, причесывая пальцами проволоку его волос, и глубоко выдохнула в землю. Затем распахнула глаза, отступив на полшага.